Хочу вам предложить к чтению такую статью.

Хмельницкий. Холодная война монументов

В связи с памятниками сталинизму, которые наконец-то демонтируют в Эстонии, хочу привести статью  Дм. Хмельницкого. Он писал (статья под cut) и о сталинистских памятниках в Германии, отношение к которым так любят противопоставлять эстонскому пропагандисты по ТВ:

Был на студенческом семинаре, где речь шла о том, как изменяется отношение к советским монументам в Германии и в восточной Европе. Вспоминал там свою старую статью о Трептов-парке  "холодная война монументов", опубликованную в 1998 г. в Берлине по-русски и по-немецки. Она вызвала тогда кучу гневных читательских писем и даже официальный протест российского посольства в Берлине (статья ниже).

И только сейчас сообразил, что совмещение могил и монументальной пропаганды - чисто советское изобретение. Абсолютное типологическое новшество. По всей Европе стоят в деревнях на центральных площадях памятники солдатам из этой деревни, погибшим в разнообразных войнах. Но могил там нет, могилы на кладбищах. А советские придумали хоронить на площадях и ставить сверху монументы в честь собственных советских побед. Расчет идеальный. Как бы гнусен по смыслу и исполнению ни был монумент, ему передается некая надгробная сакральность. Люди переносят на него естественный пиетет к мертвым.

А попытки указать на дикость и антихудожественность монумента пресекаются обвинениями в оскорблении памяти павших. Вот как сейчас в Таллине. Хотя сами эти монументы, как в том же Трептов-парке, по сути дела сильнейшее оскорбление несчастных, замученных и посланных на бесмысленный убой людей.

Красная даже армия не собирала трупы своих солдат, оттого в Германии на 400 000 погибщих красноармейцев зафиксировано могил всего на 30 000 человек. Но немногие существующие могилы превращала в пропагандистские инсталляции.

Холодная война монументов

В Западном Берлине главный туристский аттракцион был - взобраться на смотровую площадку около стены и посмотреть в глаза автоматчику, маячившему в проеме сторожевой башни на той стороне. Метров эдак с десяти-пятнадцати. Ощущения - как при осмотре аквариума с акулами. Сладкая смесь страха с чувством безопасности и посасыванием под ложечкой: вдруг стекло лопнет и танки вырвутся на свободу!. Советские эмигранты, селившиеся недалеко от стены в застойные годы, так и шутили - если советские танки пойдут, мы первые под ними окажемся. То, что танки будут именно советскими, никто не сомневался.

В 1989 году политическое и военное противостояние Западного и Восточного Берлинов закончилось. Еще через пару лет и от стены осталась только нарисованная на асфальте красная полоса. Западная Группа Войск, потерявшая смысл существования и получившая в качестве моральной компенсации пять лет жизни на западнонемецком содержании, тоже наконец с бешеной помпой и развернутыми знаменами отбыла восвояси. Постепенно смазалась визуальная граница между Западом и Востоком, туда-сюда мигрирует население, город срастается как перебитая нога.

Прежняя идеологическая борьба перешла теперь на иной, почти не видимый уровень. Тихую войну продолжают памятники. Объединенный Берлин оказался насыщен мемориальными сооружениями, абсолютно несовместимыми в одном культурном пространстве. Благодаря этому художественно-историческая атмосфера старо-новой столицы Германии приобрела отчетливый шизофренический оттенок.

В западной части Берлина, в Тиргартене, на Улице 17 июня стоит советский памятник в честь победы над Германией. Все как положено - бронзовый солдат, два танка на постаментах. Художественный стиль „вампир“. В прежние времена тут всегда стояли в почетном карауле два живых советских солдата, их охраняли двое полицейских. Улица же названа в честь восстания жителей восточного Берлина против просоветского режима и политического террора 17 июня 1953 года. Восстание было жестоко и кроваво подавлено советскими войсками, то есть буквально теми же танками, которые здесь выставлены, в качестве символов победы над фашизмом.

В районе Темпельхов на Площади Воздушного Моста (Платц дер Люфтбрюкке) стоит памятник американским летчикам, спасшим Западный Берлин от советской оккупации в 1948 году. Сталин тогда решил окончательно покончить с городом и заблокировал западный Берлин, перерезав все наземные пути снабжения. В ответ американцы наладили воздушный мост и снабжали огромный город в течение трех месяцев всем необходимым по воздуху. Самолеты в аэропорту Темпельхов садились буквально каждые три минуты. В конце концов Сталин пошел на попятную и блокаду снял. Много американских летчиков погибло во время катастроф. Вот им и памятник.

В это же самое время в восточном Трептов-парке начинали строить самый большой и самый известный советский мемориал в Восточной Германии - Памятник советскому воину-освободителю с девочкой на руках. Оба памятника содержатся в порядке и исправно функционируют. Я плохо представляю себе такого берлинца, который в здравом уме и твердой памяти с одинаковым пиететом будет возлагать цветы к обоим монументам. Тут требуется особое, небезопасное для душевного здоровья раздвоение политического сознания.

Открытая дискуссия о том, как следует относится к художественному наследию советского тоталитарного прошлого долгое время была в Германии абсолютно невозможна. Ни на Западе, ни, тем более, на Востоке, как до объединения, так и после. Поводом для её начала послужила проблема чисто техническая - памятники постепенно разрушаются, многие требуют дорогостоящего ремонта. Нясно, кто должен выделить на это десятки миллионов марок, федеральное правительство или местные власти. Заодно наружу вырвался и самый болезненный вопрос - как относится к этим сооружениям? Стоит ли их вообще восстанавливать в том виде, в каком они были построены или имеет смысл попросту снести?

В первую очередь речь идет о монументе в Трептов-парке, самом большом и самом идеологически важном. Телеканал „Арте“ показал серию интервью на эту тему, в основном с жителями бывшей ГДР и бывшего СССР. Известные писатель и актриса, члены Общества друзей народов России, советский ветеран войны и сенатор окружающей среды Берлина высказались практически одинаково. Монумент в Трептов-парке - символ победы над фашизмом и символ дружбы с советским народом-освободителем, он должен быть оставлен как вечное напоминание немцам о совершенных в прошлом преступлениях. Этот несложный набор знакомых ритуальных заклинаний, ничего не объясняющих и никак не аргументированных, заведомо исключал любую попытку переосмысления советско-немецкой истории. Попробуем все-таки разобраться в реальном значении этого сооружения - художественном, политическом и функциональном.

За одиннадцать лет жизни в Берлине (два года в Западном и девять в объединенном), мне ни разу не пришло в голову посетить Трептов-парк - слишком набил оскомину знакомый с детства по картинкам вучетичный солдат с девочкой на руках. Выяснилось, что зря. Действительность превзошла ожидания. Не из-за солдата - вучетич как вучетич. Гранитные знамена, ряды стелл с безобразными барельефами на героические темы, вся взвинченная атмосфера советского культового сооружения оказались вполне знакомыми - с конца сороковых годов такие ансамбли, большие и маленькие строились по всему Советскому Союзу. Неожиданным было то, что на торцах стелл, двумя рядами обрамляющих центральное пространство, крупными золотыми буквами были выгравированы цитаты из Сталина. Слева по-немецки, справа по русски. Такового оазиса сталинизма во всей своей жуткой первозданности мне в Советском Союзе видеть не приходилось. Полагаю, что в Европе ничего подобного больше нет. Мысль о том, что ты находишься на солдатском кладбище приходит в последнюю очередь и немедленного пропадает. Нормальное кладбище так выглядеть не может. Не должно.

О художественном значении монумента его апологеты сегодня даже и не заикаются. Понятно, почему. Памятник очень плох. Беда не только в том, что мы имеем дело с химически чистым образцом тоталитарного искусства. На ранних стадиях развития, пока не утеряны романтика, индивидуальность и живое пластическое чувство, оно вполне может быть качестственным - чисто эстетически. Примеры - Арно Брекер и его советская коллега Вера Мухина, Эйзенштейн, Маяковский, Ленни Рифеншталь... В Трептове мы видим позднюю, сталинскую версию тоталитарного искусства, лишенную всяких живых чувств, как пластических, так и человеческих. Плохой академизм, подобострастно выполняющий пропагандистскую задачу. То, что монумент по-прежнему производит на многих зрителей сильное впечатление, говорит не о его художественном уровне, а об уровне зрительского восприятия, об отсутствии иммунитета к художественному сталинизму. К искусству нацистов отношение публики намного строже.

Политическое значение монумента еще более двусмысленно, чем художественное. Памятник освободителям?. Освободителями были американцы. Они восстановили в побежденной Германии демократию. Там, куда Сталин не дотянулся. Советская Армия принесла на освобожденную от нацистов территорию реалии собственной жизни - массовый террор, концлагеря, железный занавес. Памятник советской армии - это одновременно памятник тем, кто подавлял восстание 17 июня 1953 года, свергал демократические правительства в оккупированных восточноевропейских странах, расстреливал собственных военнопленных. Для кого и как долго были советские солдаты освободителями?

В часе езды от Берлина лежит польская граница. Что должны думать о монументе в Трептов-парке поляки, для которых советская армия - дважды агрессор? Сначала совместный с Германией раздел Польши, массовый террор, целенаправленная ликвидация польской интеллигенции, после войны новая оккупация и опять террор. У Сталина были причины возвести на крайнем западе своей империи монумент себе и своему режиму. Казалось бы, пятьдесят лет - достаточный срок, чтобы разобраться в этих причинах и не покупаться больше на исторический обман и идеологические фальсификации.

С середины сороковых годов в СССР начал активно развиваться особый жанр монументальной пропаганды - надгробные мемориалы. Трептов-парк - один из первых. Естественного уважения к мертвым в этом не было ни на грош. Режим, убивавший собственных граждан миллионами, уважал мертвых не больше, чем живых. Он просто использовал их в своих целях. Пропагандистское вранье в соединении с настоящими могилами приобретало ореол величия и истинности. Поэтому сталинские цитаты в Трептов-парке пережили и самого Сталина, и советскую власть, и ГДР. Менее всего сооружение имеет отношение к памяти погибших солдат. Могилы играют в композиции ансамбля незначительную роль. Это памятник победоносному сталинскому режиму.

В Трептов-парке похоронены 5 тысяч солдат из почти 400 тысяч погибших в битве за Берлин. Особый цинизм ситуации состоит в том, что жертвы они в первую очередь самого Сталина, поскольку битва за Берлин никому кроме Сталина была не нужна. В конце апреля 45 года капитуляция вермахта была предрешена. Стоило окружить город и подождать пару недель - все кончилось бы само собой. Но за эту пару недель к Берлину могли подойти американцы. Только для того, чтобы этого не допустить, Сталин пожертвовал жизнью сотен тысяч советских солдат, сотен тысяч немцев и окончательно разрушил город. Любой ценой Сталину нужно было захватить как можно больше территории - он-то знал, что уходить с нее не собирается. Когда я слышу привычные рассуждения о том, что Трептов-парк является символом борьбы с фашизмом, мне хочется спросить - неужели нельзя выбрать в качестве такого символа сооружение менее фашистское, по стилю и по смыслу?

Пародокс: Берлин строит музей „Топография террора“, посвященный преступлениям нацизма, и одновременно пытается бережно сохранять тоталитарные монументы, вроде Трептов-парка, причем в том виде, в каком они создавались. Это прямой путь к социальной шизофрении.

Впрочем, и разрушать советские памятники жалко. Разве что самые уродливые и мешающие нормальной жизни. Есть третий путь, вполне цивилизованный. В Трептов-парке можно пространственно отделить настоящие могилы от окружающего их сталинистского Диснейленда и оформить как нормальное солдатское кладбище - скромно и без идеологического пафоса. Все остальное легко превратить в музей советской культуры, объединив, например, со знаменитым Музеем Стены „Чек Пойнт Чарли“. Построить нормальную экспозицию с подробным научно-историческим анализом советской художественной культуры. Может быть, стоит свезти туда прочие советские монументы со всех концов Германии.

Музейно-исторической ценностью эти сооружения безусловно обладают.

http://tapirr.livejournal.com/525729.html

А почему у правительства суверенной Эстонии нет морального права перенести памятник?
И моральное и юридическое право имеется.
Они не пересматривают итоги 2 мировой.
Не высказывают, а могли бы свое видение оккупации Советами и потом Германией Эстонии.

И все эти события на фоне того, что подобное происходит и в России.
Эксгумация погибших летчиков в Химках.

Власти Химок не знают, где хранятся эксгумированные останки солдат/
http://www.grani.ru/Society/m.121284.html

и такое мнение
http://ej.ru/summary/entry/6888/

Молодцы юристы представляющие в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге интересы четырех эстонских компаний, принадлежащих эстонским гражданам русской национальности.
Они хорошо выполняют свою работу. Есть факты , надо это расследовать и наказать виновных.
Совершенно правильная позиции.

А как быть с теми грузинами , что были депортированы из России в 2006 гоуд.
К то ответит за смерть нсекольких человек при депортации. По каким законам делился бизнес.
Речь как всегда о том, что есть двойной стандарт.
Давайте анчнем со своей Родины, покажем пример честности, порядочности, объективности.
Понятие честный и независимый суд должен стать аксиомой.
Сколько дел в Страсбургском суде уже рассмотрено, а сколько еще будет.

И где надо бороться с фашизмом.
Вопиющие случаи на родине, полное молчание власти.

Где фашизм поднимает голову?

По данным российских правозащитников, за четыре месяца этого года в России произошло около 200 нападений на почве расовой ненависти и ксенофобии, в результате которых погибли 25 человек, 154 получили ранения.

По данным российских правозащитников, за четыре месяца этого года в России произошло около 200 нападений на почве расовой ненависти и ксенофобии, в результате которых погибли 25 человек, 154 получили ранения.

Как сообщила в среду "Интерфаксу" заместитель директора аналитического центра "Сова" Галина Кожевникова, в этом году по сравнению с аналогичным периодом прошлого года число преступлений на почве национальной ненависти увеличилось на треть.

Кожевникова отметила, что нападения в этом году произошли в 19 российских регионах, среди которых "лидируют" Москва, Санкт-Петербург и Нижний Новгород. "В Москве в этом году от рук скинхедов погибли 17 человек, 52 получили ранения. В Санкт-Петербурге убиты трое, 40 человек пострадали. В Нижнем Новгороде из-за расистских нападений получили ранения 29 человек", - сообщила представитель центра "Сова", который ведет мониторинг проявлений ксенофобии по России.

Правозащитники отмечают, что в России сейчас действуют около 60 тысяч так называемых скинхедов. В основном они нападают на выходцев с Кавказа и из Центральной Азии, а также на представителей молодежных субкультур и сексуальных меньшинств.

Последним пострадавшим, возможно, на националистической почве, стал гражданин Китая. Лю Ян, студент пятого курса Московского автодорожного института был избит неизвестными 1 мая в Кочновском проезде на севере Москвы. Пострадавший госпитализирован с закрытой черепно-мозговой травмой, с сотрясением головного мозга и ушибленной раной височной части головы в 81-ю городскую больницу.

На сайте центра "Сова" отмечается, что в это день в Москве, одновременно с массовыми демонстрациями по случаю Праздника всех трудящихся проходила и националистическая акция. Националисты прошли маршем от аллеи Космонавтов до телецентра "Останкино", скандируя лозунги "Мир! Труд! Первомай! Гастарбайтер уезжай!", "Кондопога!", "Разноцветная страна русским больше не нужна!", "Долой иммигрантов, выше зарплату!", "А ну-ка давай-ка, уе… отсюда" и "Зигу-загу". В мероприятии приняло участие около 500 человек, членов Движения Против Нелегальной Иммиграции (ДПНИ), "Народного контроля", НДПР, Союза православных хоругвеносцев и "Национального союза", РОД, Русского порядка. Затем у Останкинского телецентра прошел митинг.

http://newsru.com/russia/02may2007/nazi.html

Толя.
Более-менее все это пересекается.
Твое предложение на название новой темы обсуждения.

Толя.
Здесь ситуация не аналогична.
Не сравнима.

Понятно, что речь идет о внятных договорных отношениях между властью и населением, коих не произошло в Эстонии. Понятно, что накопились обиды, претензии населения к правительству и в особенности русскоязычного населения.
Но речь то идет не об этом.
О спекуляции на националистической волне.
О нарушении международных норм, связаных с оккупацией посольства.
О том, в конце концов, что в своей стране все то, что возмущает ура-патриотов процветает самым ужасным образом.
О том, что вот оно поле деятельности, чтобы навести порядок у себя.
И нет этих людей.

Вот такая статья мне  вчера попалась в Новой газете.
Понравилась.
http://www.novayagazeta.spb.ru/2007/32/3

КОГДА ИМПЕРИЯ ЗЛА
В Кремле злятся на Эстонию, потому что все еще считают ее «русской колонией»

Представим себе, что в разгар антигрузинской кампании по Невскому проспекту прошло шествие грузин, которые били бы стекла в домах, переворачивали автомашины и грабили магазины.
   А затем, когда милиция разогнала и задержала участников этого шествия – российское посольство в Грузии окружили бы пикетчики, блокировали вход и выход, начали собирать подписи за его немедленный снос и сорвали российский флаг. А затем Грузия обратилась бы в Евросоюз с протестом против «бесчеловечных и жестоких действий» российской милиции и объявила погром выражением «справедливого гнева» со стороны своих сограждан. А затем спикер грузинского парламента призвал бы разорвать с Россией дипломатические отношения, а депутаты – использовать современные политические технологии, чтобы дестабилизировать ситуацию в России и добиться свержения действующей власти. А затем министерство иностранных дел Грузии назвало бы действия России фашизмом. А затем мэр (или как он у них называется?) Тбилиси призвал бы бойкотировать все российское и порвать с Россией все связи…
   Трудно сомневаться в том, какая реакция последовала бы в этом случае из России. Разногласия возникли бы лишь в одном: отправить в Грузию команду психиатров – или отправить туда же всех грузин, начиная с Зураба Церетели?
   Да простит меня глубоко уважаемый мною грузинский народ за этот мысленный эксперимент, не имеющий ничего общего с действительностью – его цель заключается лишь в том, чтобы заставить российские власти и тех, кто сегодня разделяет нарастающую антиэстонскую истерику, посмотреть на себя со стороны. Ведь все то, что описано, происходит на самом деле – но только не между Грузией и Россией, а между Россией и Эстонией.
   И насчет «свержения власти» – чистая правда: на думском заседании депутат Любомир Тян из «Единой России» публично заявил, что «надо применить современные технологии по введению какой-то дестабилизации в Эстонии и свержению действующей власти». Еще, что называется, чернила не просохли на послании президента Путина к парламенту, где он вещал, что, мол, «растет поток денег из-за рубежа, используемых для прямого вмешательства в наши внутренние дела». Попробовал бы кто-нибудь в эстонском парламенте выступить с аналогичной речью – небось, российский МИД хватил бы кондратий от праведного гнева…
   Что ужасного случилось в Эстонии, чтобы реагировать в таких сильных выражениях? Правительство решило перенести памятник Воину-освободителю (а также расположенные около него воинские захоронения) из центра Таллина на военное кладбище? Не снести, не распилить на части – как уверяли российские телеканалы, – а всего лишь переставить на другое место. И туда же перенести и воинские захоронения, находившиеся рядом с бронзовым солдатом. Где тут «варварство», «кощунство» и «надругательство над мертвыми»? Где «пересмотр итогов Второй мировой войны» (именно так квалифицируют случившееся представители российского МИДа, видимо, до сих пор живущие во времена войны «холодной»)?
   «Произошедшее в Таллине требует срочной, жесткой, объективной, неполитизированной оценки со стороны европейских и евроатлантических институтов», и «двойных стандартов здесь быть не может», – взывает к Западу российский МИД. Насчет двойных стандартов – полностью согласен. Но, помнится, когда в Европе давали «жесткие и объективные» оценки происшедшего на Маршах несогласных, где российская милиция избивала мирных граждан, расходящихся после законных митингов, – МИД закатывал истерики, заявляя о «недопустимом вмешательстве в наши внутренние дела». При этом, заметим, участники маршей не громили все на своем пути, более того – после них не оставалось ни одного разбитого стекла! Но это ничуть не мешало тем же людям, которые сейчас с пеной у рта кричат о «бесчеловечных действиях» эстонской полиции, называть своих сограждан, ставших жертвами ОМОНа, «экстремистами, отрабатывающими долларовые гранты от тех, кто готов раскошелиться на новую российскую смуту».
   Так как насчет «двойных стандартов»? Почему уничтожение могил летчиков-героев в Химках – законные действия властей, а перенос памятника в Таллине – «фашизм»? Почему те, кто выходит на митинг в Химках, – это «экстремисты», а те, кто прошел, как вандалы, по таллинским улицам, – «антифашисты»?
   Если бы Россия действительно хотела решить проблему бронзового солдата, парламентская делегация отправилась бы в Таллин не сейчас, а месяц назад – когда эстонский парламент обсуждал закон, позволяющий переносить воинские захоронения. И в спокойном и аргументированном споре попыталась найти решение, которое ни у кого не вызвало бы ощущения «победы» или «поражения».
   Вместо этого российские депутаты сперва вылили на Эстонию ушат грязи, а потом приехали в Таллин и заявили, что новое место для памятника их не устраивает и они будут добиваться его возвращения на прежнее место. Более того, они призвали к отставке эстонского правительства. В общем, все так, как будто бы Эстония является российской колонией, куда приехала разбираться инспекция из метрополии. Хотелось бы посмотреть на реакцию в России, если бы у нас так повела себя какая-нибудь делегация…

Борис ВИШНЕВСКИЙ

Кстати рекомендую.
Вот сайт этой газеты.
http://www.novayagazeta.ru/

Санкт-Петербург
http://www.novayagazeta.spb.ru/

Толя.
Я думаю, что и тебе это будет очень интересно.

Вот еще статья, что мне понравилась.

-----------------------------------------------------------

Российский историк: Проблема в том, как жить рядом двум народам с такой разной исторической памятью
По просьбе ИА REGNUM ситуацию, сложившуюся в эстоно-российских отношениях в ходе кризиса вокруг переноса монумента Воину-освободителю с площади Тынисмяги в Таллине, прокомментировал российский историк Александр Даниэль.

Во всей этой истории с Тынисмяги есть две составляющие.

Одна - скучная до зевоты: слова и поступки политиков с обеих сторон.

Эстонская политическая элита решает свои проблемы: балансирует между европейским общественным мнением, с одной стороны, и местными радикалами - с другой. Делает она это с грацией и изяществом эстонского национального слона в посудной лавке. Бронзовый солдат как таковой им неинтересен.

Политический бомонд России с радостным визгом рвет на части дорогой подарок, присланный ему из Таллина: объявлен конкурс на самый крутой патриотизм. А давайте не покупать их свинину! А давайте разорвем дипотношения! Нет, давайте лучше по камушку, по кирпичику раскатаем посольство в Калашном переулке! И так далее. Им "Бронзовый солдат" тем более безразличен.

А тем временем в Химках потеряли (!) прах летчиков, защищавших в 1941-м Москву - и запретили митинг протеста по этому поводу.

Все это глубоко неинтересно. Чего мы, собственно говоря, от них, политиков, ждали?

А вот вторая составляющая скандала представляет (для меня, во всяком случае) серьезную, на мой взгляд - трагическую проблему и вызывает (у меня) огромный интерес. Это несовпадение исторической памяти; двух, нет, даже трех исторических памятей - нашей, эстонской и русскоязычной общины Эстонии.

Для нас война 1941-1945 - это война против варварского иноземного нашествия, война за спасение России от гибели, счастливо совпавшая, к тому же, со Второй мировой - войной против нацизма. Для нас ребята, которые похоронены на Тынисмяги, - это солдаты Великой Отечественной и Второй мировой, солдаты, воевавшие против Гитлера. Они воевали против Гитлера в России, в Эстонии, на Украине, в Польше, в Германии, все равно где - и вовсе не для того, чтобы кого-то завоевать. Не до того им было.

За что они воевали? Лично они, наверное, просто выполняли приказ старшины; страна в целом воевала за свою свободу и немножко - за все человечество. Стране тоже было не до "территориальных приобретений" и "державной мощи"; разве что обитатели Кремля об этих материях всерьез размышляли - но к национальной памяти их размышления никакого отношения не имеют. Для нас "Бронзовый солдат" на Тынисмяги, может быть, и не "освободитель Эстонии", но уж точно не "завоеватель Эстонии", не воин Империи.

Так мы помним и так будем помнить.

В сознании русских в Эстонии все эти смыслы "Бронзового солдата" тоже присутствуют, хотя, насколько я знаю, теперь уже в сильно редуцированном виде: мы плохо представляем себе, насколько тамошние русские оторвались за 15 лет от России, насколько их сознание отличается от нашего сознания, насколько они отделяют себя сегодня от России. Россия для них все больше становится символом и легендой, скорее "прародиной", чем Родиной. Поэтому памятник в Таллине для них в меньшей степени, чем для нас, символизирует спасение России и мира от гитлеризма. Он скорее значит для них изгнание немцев из Эстонии, которую они считают своей Родиной. Но есть для них в этом памятнике еще и дополнительные смыслы. Изгнание немцев - это как бы предварительное условие для поселения в Эстонии их дедушек и бабушек. И Вторая мировая для них - это, помимо прочего, еще и история возникновения их общины. Поэтому "Бронзовый" в определенном смысле символизировал для них их легитимацию как жителей Эстонии - ту легитимацию, которую постоянно ставят под сомнение эстонские радикальные националисты. Для них он - не столько Воин-освободитель, сколько "первопоселенец"; что-то вроде памятника лорду Гастингсу в Бомбее для англо-индийцев (между прочим, не слыхал, чтобы индийское правительство когда-нибудь намеревалось его демонтировать - а ведь англо-индийцев в Индии не треть, а ничтожное меньшинство).

Так они помнят и вряд ли когда-нибудь будут помнить по-иному.

А вот для заметной части эстонцев (в том числе и для некоторых эстонских русских - для тех из них, чьи предки жили в Эстонии до 1939, как, например, староверы Причудья) Вторая мировая война имеет один-единственный смысл: это война, в ходе которой их страна потеряла свою независимость, стала жертвой варварского иноземного нашествия. Не стоит тешиться официально провозглашенной исторической доктриной "трех оккупаций": это - для Совета Европы. На самом деле в этой разновидности национального сознания присутствуют две оккупации - 1939-1940 и 1944-1991. А период 1941-1944 для них не оккупация, а временное освобождение от русского ига, и немцы - не оккупанты, а едва ли не освободители. Эстония - единственная, кажется, европейская страна, занятая вермахтом, в которой не было национального антифашистского Сопротивления. В Литве многочисленные националистические подпольные группы и боевые отряды сопротивлялись нацистской оккупации; на Украине против немцев сражались бойцы УПА ("бандеровцы"); даже в Латвии под конец оккупации какое-то антинемецкое шевеление имело место... А в Эстонии - не было. (Я имею в виду национальное антинемецкое Сопротивление, а не действия советских партизан, забрасываемых за линию фронта из Москвы. Символическая попытка - полугероическая, полусамоубийственная - нескольких таллинских интеллигентов создать в 1944 году, во время отступлении вермахта, "эстонское национальное правительство" вряд ли может считаться эпизодом антинемецкого Сопротивления).

И то сказать, а чего им такого дурного немцы сделали? Эстонцев, как таковых, они не трогали, только евреев уничтожили. Не случайно в официальных документах сегодняшней Эстонии события сентября 1944 именуются "Захватом Таллина Красной Армией". Не "освобождением", не дай Бог, и даже не нейтральным "занятием города", а захватом. И это относится не только к действиям Советской армии, но и к военным операциям союзников; как мне говорил лет семь тому назад один очень милый человек - эстонский националист (кстати, этнический русский): "Пусть они (англичане и вообще европейцы) сначала извинятся за то, что разбомбили в 1944-м наш Оперный театр, а потом уже учат нас правам человека". Так что немцы для них - никак не оккупанты, а, скорее всего, освободители-неудачники. А англо-американцы - пособники русских оккупантов, которые, правда, могли искупить свою вину перед эстонским народом, бросив году этак в 1947-м парочку атомных бомб на Москву, но не сделали этого, предав Эстонию в очередной раз. (Я, конечно, немножко утрирую, но не так уж сильно). И поэтому наша аргументация насчет того, что, мол, "Воин" на Тынисмяги - это не солдат 1940-го, а солдат 1944-го, солдат войны с Гитлером, не работает. Они были если не на другой стороне, то уж точно не на нашей, и не склонны по этому поводу рефлексировать. Это я не в смысле морализаторства: всякое бывает в истории - и Махатма Ганди в той войне был на другой стороне...

Так они помнят. Хорошо это или плохо? У них есть основания помнить именно так, а не иначе: 14 июня 1941, за неделю до начала войны, многие тысячи эстонцев, в том числе женщины, старики и дети, были за одну ночь вывезены в товарных вагонах в Россию - в лагеря или в Сибирь на спецпоселение. И гибли в последующие годы именно те, кого вывезли, а не те, кто остался в Эстонии и попал "под немцев". Да и 45 лет, последовавших за сентябрем 1944 (и особенно депортации 1948-го), отбрасывают свою тень назад в прошлое. Я достаточно видел эстонских могил в своих поездках по Сибири, чтобы относиться чистоплюйски к этому варианту памяти.

Проблема не в этом. Проблема в том, как жить рядом двум народам с такой разной исторической памятью. И дело не в том, что мы, русские, чего-то там не хотим помнить. Лично я всю свою сознательную жизнь знал и про эстонские депортации, и про литовские, и про латышские: знал, помнил, сочувствовал, стыдился. Но это мое знание и мой стыд не могут заставить меня отнестись к памятникам нашим солдатам Отечественной войны, где бы они ни стояли, иначе, чем я к ним всегда относился. Думаю, что все мы здесь в России - даже если внезапно вновь дружно возобновим прерванный процесс осмысления собственного прошлого и осмыслим его с той полнотой, с которой, как казалось, готовы были делать это в конце 1980-х, - все равно не изменим нашего национального отношения к Отечественной войне и к памяти наших солдат, погибших на этой войне. Максимум того, что мы здесь можем, - это не забывать о другой стороне медали, помнить о том, что существует и другая память, и пытаться эту другую память понимать. Но принять ее как свою мы не можем. И не должны этого делать.

А вот как решать в такой ситуации конкретные конфликтные проблемы - это вопрос.

На днях я говорил на эту тему с одним очень известным российским общественным деятелем, правозащитником и - в советские годы - политзаключенным. И он сказал одну фразу, которая, на мой взгляд, заслуживает внимания. Ну да, сказал он, случается, что национальные образы прошлого вступают между собой в конфликт. Но, может быть, тогда следует обращаться к памяти общечеловеческой?

Если принять эту точку зрения, то оценка сюжета с "Бронзовым солдатом" становится однозначной. Потому что в общечеловеческой памяти война 1939-1945 - это война с нацизмом, т. е. абсолютным и всемирным злом, независимо от того, что в антигитлеровской коалиции участвовал местный восточноевропейский бандит Сталин (да и сицилийская мафия, как известно, тоже внесла свой вклад в дело союзников). И все малые войны, происходившие в рамках этой большой войны (или ставшие ее последствием) и имевшие часто смысл, противоположный антифашистскому пафосу Второй мировой, не изменили и не могут изменить этой общей оценки.

И так уж получилось, что традиционно наша российская память куда ближе к этой общечеловеческой оценке, чем эстонская.

Я вовсе не призываю эстонцев отказаться от собственной трактовки исторических событий, касающихся их страны. Но они должны понять, что для человечества (не для России только) события 1939-1945 годов не сводятся к трагедии Прибалтики, что они шире и значительнее, чем тот образ этих событий, который сформировался в историческом сознании этого маленького народа, и что перенос памятника солдатам Второй мировой с площади на кладбище (т. е. "десимволизация" его) - это шаг, неизбежно затрагивающий общечеловеческую (не российскую только) память об этой войне. Разумеется, мы, со своей стороны, должны стараться, чтобы общая историческая память народов развивалась и усложнялась и чтобы в нее вошло, в конце концов, знание о судьбе эстонцев, латышей и литовцев (крымских татар, калмыков, русских немцев, американских японцев, далее везде) как о части истории этой войны.

Когда я говорю "мы", я имею в виду не русских и не эстонцев, а людей.

http://www.regnum.ru/#full823273

Страсти потихоньку уходят.
Обсуждения продолжаются.
Вот еще одна интересная статья правозащитника Александра Подрабинек.

  http://www.hro.org/ngo/articles/2007/05/08.php

Война за бронзовый монумент.

Страсти по Бронзовому солдату несколько улеглись, эмоции поостыли, толпы мародеров в Эстонии разбрелись по домам и тюрьмам, а Наши Местные Молодогвардейцы, порезвившись вволю, ждут дальнейших команд. События в Таллине и реакцию на них в Москве прокомментировали все, кто хотел, добавить к этому почти нечего.

Однако у меня, как читателя и слушателя, остался неприятный осадок от непонимания тех людей, с которыми до сих пор спорить было не о чем. «Все величие эстонской истории, все право на существование Эстонского государства заключено в том, что… вот кровь из носа, а Бронзовый Солдат с могилами будет находиться не здесь, а в двух километрах…», — говорит Сергей Бунтман в эфире «Эха Москвы». «Спору нет, то, что делают эстонские власти – мерзость и скотство», — утверждает в «ЕЖе» Александр Гольц.

Если бы это говорили и писали продажные перья, то не стоило бы этого и замечать. Но это говорят честные журналисты, к которым я отношусь с искренним уважением. Вероятно, такой же точки зрения придерживаются многие их читатели и слушатели, с которыми при других обстоятельствах спорить было бы тоже не о чем.

Бунтман и Гольц исходят из того, что решение о переносе памятника было продиктовано политическими соображениями. В этом есть часть правды, но это не все. Именно смешение политических категорий с моральными создало ту гремучую смесь, которая взорвалась беспорядками в Таллине и бесчинствами у эстонского посольства в Москве. Однако попробуем теперь абстрагироваться и рассмотреть политический и моральный контекст этих событий, не поддаваясь, насколько это возможно, эмоциям и личным пристрастиям.

Политическая часть решения эстонских властей состоит в переносе памятника, который, по их мнению, символизирует не только борьбу с фашизмом, но и советскую оккупацию Эстонии. Моральный аспект состоит, главным образом, в раскопке могил и перезахоронении останков погибших.

Была ли обоснована политическая составляющая этого решения? Судите сами. Советские войска дважды оккупировали Эстонию – в 1940 году как агрессоры, а в 1944 – преследуя отступающий Вермахт. После первой советской оккупации в Эстонии было арестовано около 7 тыс. человек; по разным данным от 1850 до 2200 человек были казнены на месте, в основном по обвинению в антисоветской деятельности. Было арестованы 800 кадровых офицеров Эстонии — половина ее офицерского состава. 14 июня 1941 года в северные районы Советского Союза были высланы около 10 тыс. эстонцев. Президент Эстонии Константин Пятс был арестован и помещен в Казанскую тюремно-психиатрическую больницу.

После второй оккупации на Север и в Сибирь было депортировано более 20 тыс. человек (25 марта 1949 года), а почти 10 тыс. участников антикоммунистического сопротивления были арестованы и около 1500 убиты в период партизанского движения 1944—1953 годов.
Да, Эстония пострадала и от фашизма — во время немецкой оккупации здесь было казнено 6600 граждан Эстонии, в том числе 929 евреев и 243 цыгана.

Еще неизвестно, что бы выбрали эстонцы, будь у них такая невероятная возможность выбора – 3 года фашистской оккупации или 47 лет советской? Это, конечно, из области догадок, но, положа руку на сердце, как не признать, что у эстонцев есть все основания считать Советскую армию не только освободительницей от нацизма, но и поработительницей эстонского государства? Замечательно проиллюстрировал эту ситуацию радиослушатель «Эха Москвы» из Тюмени: «Это как если защитил девушку от насильника и сам изнасиловал». Так должна ли девушка испытывать вечное чувство благодарности к одному насильнику за то, что он избавил ее от другого?

Сейчас Эстония избавляется не от своей исторической памяти, а от памятника, который оскорбляет национальные чувства эстонцев. Решение это, безусловно, политическое и, безусловно, верное. Эстония разрывает со своим советским прошлым, в то время как Россия судорожно за него цепляется, сохраняя памятники палачам своего народа на площадях и улицах, названных в честь коммунистических вождей, возвращая советский гимн, возрождая советские праздники, ритуалы и военные парады. Конечно, это всего лишь символы, но они символизируют противоположенные пути, по которым идут Эстония и Россия.

Надо сказать, что Эстония поступила с Бронзовым солдатом гораздо мягче, чем, например, иракцы с памятником Саддаму Хусейну или москвичи с памятником Феликсу Дзержинскому. Его не опрокидывали с помощью строительных кранов, как это было в Багдаде в 2003-м; на нем не плясали ликующие победители, как это было в 1991-м в Москве. Его перенесли в другое место города, где он и стоит сейчас целый и невредимый. Возможно, России, с ее имперскими традициями, трудно понять, что памятник армии, сменившей одну оккупацию на другую, воспринимается эстонцами как унижение, тем более, когда он стоит на одной из центральных площадей столицы. И, что может быть еще важнее, он воспринимается эстонцами как вызов советского прошлого, которое они считают позором своей истории, и в которое они возвращаться не хотят. И они хорошо помнят, что первый вариант этого памятника, после его установки в 1947 году, был взорван эстонскими школьницами – девочками, создавшими группу Сопротивления. За это они поплатились многими годами сибирских лагерей.

Конечно, существует еще и моральная сторона конфликта, связанная с переносом могил и памятью двенадцати советских солдат и офицеров, которые, сражаясь с фашизмом, скорее всего, и не думали о политическом будущем занятой советскими войсками Эстонии.

В чем же «мерзость и скотство» перенесения их могил на военное кладбище? Прах этих воинов лежал в безымянных могилах в центре Таллина под газоном, по которому беспрепятственно ходили прохожие. Иногда там собирались люди для проведения митингов и других шумных политических манифестаций. Если пафос противников переноса могил состоит в заботе о покое умерших, то о каком покое может идти речь в этом случае? Насколько вяжется такое захоронение в центре города с представлением о кладбище, тишину которого не должна нарушать суета городской жизни?

У разных людей могут быть разные представления. Со строго христианской точки зрения, могилы, кладбища, памятники – суть язычество, как и сама забота о мертвых и преклонение перед ними. Сказал же Христос своему ученику, решившему отстать от него, чтобы похоронить отца: «Пусть мертвые хоронят своих мертвых, оставь его и следуй за мной». Точки зрения, действительно, могут быть разные. Но со всех точек зрения, перенос могил с городских улиц на кладбище никак не может оскорбить память умерших.

Тем более нелепо обвинять в этом эстонские власти. Перед началом раскопок у памятника Бронзовому солдату на месте захоронения было проведено богослужение. Останки пытаются идентифицировать. Власти готовы передать прах родственникам, если таковые сыщутся. При этом все расходы эстонские власти берут на себя. В Эстонии, кстати, в качестве памятников, под охраной государства находятся 217 могил советских солдат, уход за которыми возложен на органы местного самоуправления.

Так же ли российское государство относится к могилам и безымянным захоронениям своих соотечественников? О чем говорить, когда десятки тысяч советских солдат и офицеров до сих пор лежат не захороненные в лесах на западе России; когда военные мемориалы уничтожаются в нашей стране местными властями под покровом ночи; когда гражданские кладбища сравнивают бульдозерами, а из могильных плит изготавливают бордюры для московских мостовых.

Почему не слышно о том, что это «мерзость и скотство», когда раскапываются древние захоронения, а останки людей, похороненных сотни или тысячи лет назад, выставляются на всеобщее обозрение для познавательных или научных целей? Или по отношению к умершим тоже действует срок давности? Отчего же в одних случаях равнодушное молчание, а в других – кипящее негодование?

Впрочем, это не упрек ни Сергею Бунтману, ни Александру Гольцу, ни вообще кому-либо конкретно. Это лишь констатация того печального факта, что умело построенная пропагандистская кампания способна создать такой эмоциональный накал, при котором в буре чувств тонут доводы рассудка и здравый смысл.

При спокойном и трезвом взгляде на ситуацию нельзя не увидеть, что Эстония не сводит счеты с двенадцатью погибшими солдатами и офицерами, не пытается оскорбить память этих людей. Уж скорее, их память оскорбляют всевозможные политические спекуляции и попытки использовать перенос захоронения для решения политических проблем, не имеющих никакого отношения к памяти погибших.

Характерно, что ни одна из бывших советских республик, которая теоретически также могла бы быть уязвлена переносом памятника, своего возмущения не высказала. Только Россия считает себя абсолютной правопреемницей СССР. И в духе правопреемства торжествует тезис, что Бронзовый солдат – символ великой Победы, что итоги Второй мировой войны пересматривать нельзя, что победа над Германией — это славный подвиг и ничего больше.

То, что победа над фашизмом обернулась полувековой трагедией советской оккупации Восточной Европы, меркнет на фоне великого подвига советского народа. Но это меркнет только в глазах самого советского народа и его духовных наследников. Для них трагедии маленьких порабощенных стран — дело далекое и незначительное, а если что и было, так «лес рубят – щепки летят». У эстонцев же, как и у других народов Балтии и Восточной Европы, немного другой взгляд на итоги войны. Они – те самые «щепки». И они по-другому видят нашу общую историю. Только одержимые исторической гордыней и ослепленные советским шовинизмом люди не понимают, что трагедия Второй мировой войны не кончилась для эстонцев с капитуляцией Германии. Она продолжалась еще 47 лет, до восстановления независимости в 1991 году, но ее отголоски слышны и по сей день. Война за бронзовый монумент – зримое тому свидетельство.

А те, кто этого не видит и не понимает, так и будут продолжать заученно бубнить о своей славе и героизме и возмущаться тем, что их, таких хороших и смелых, почему-то не слишком любят в окружающем мире.