Нынешний иранский режим СМИ обычно вспоминают либо в еврейском контексте: президент Ахмадинежад то призывает к уничтожению Израиля, то встречается с раввинами-антисионистами, то собирает в Тегеране ученых, отрицающих Холокост. Однако, как выясняется, не только евреи удостаиваются внимания нынешних персидских властителей.

Некоторое время назад многочисленные российские ресурсы распространили сообщения о новом законе, принятом парламентом Ирана и осуждающим на смерть отступивших от ислама.

В соответствии с шариатом, мужчина-вероотступник повинен смерти, а женщина подлежит пожизненному заключению. Смертной же казни подлежат гадалки, экстрасенсы и прочие оккультисты. При этом принятый закон не стесняется границами государства и дает правительству право приговорить к смерти любого мусульманина, отрекшегося от своей веры, где бы он ни жил. Закон различает разные виды отступничества. Самая строгая кара – смерть для мужчин, пожизненная тюрьма для женщин – положена тем, кто принял ислам в сознательном возрасте и потом отрекся от него.

Разумеется, неожиданностью этот иранский закон не стал. Сообщения о соответствующей законодательной инициативе появились в западных СМИ еще в феврале. Однако окончательное голосование произошло только в сентябре. За смертную казнь отступникам проголосовали 196 депутатов. Семеро законодателей были против, двое воздержались.

Комментируя решение иранских парламентариев, некоторые обозреватели поспешили заявить, что "после принятия закона права меньшинств будут сведены к нулю: он позволяет уничтожить любое иноверие". Это утверждение не совсем верно – новый закон никак не ограничивает свободы совести живущих в Иране "потомственных" христиан, иудеев и зороастрийцев. Они по-прежнему могут исповедовать веру предков, воспитывать в ней своих детей, и даже сохранят постоянную квоту в иранском парламенте. Однако современным западным представлениям о свободе совести новый закон, безусловно, не соответствует.

Поэтому естественно, что всплеск шариантской законодательной мысли вызвал единодушное негодование правозащитников. Однако помимо последовательных борцов за права в рядах протестующих оказалось также немало последовательных антиисламистов, в том числе из представителей православной и иудейской общественности. С их точки зрения, новый иранский закон является всего лишь очередным "доказательством", что ислам есть "тоталитарная секта с особо жестокими и агрессивными выпадами в адрес всех неверных... которая оставалась таковой на протяжении всей истории".

И вот тут, на наш взгляд, стоит вспомнить завет дедушки Крылова: "Чем кумушек считать, трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?" Поскольку смертную казнь за вероотступничество отнюдь не мусульмане придумали, и далеко не только они ее практиковали.

Согласно Библии, человек, соблазнившийся служением иным богам, подлежит смертной казни. При этом Писание предписывает, в случае необходимости, казнить не только отдельных отступников, но и всех жителей города, оставившего истинную веру: "Если услышишь о каком-либо из городов твоих, которые Господь, Бог твой, дает тебе для жительства, что появились в нем нечестивые люди из среды тебя и соблазнили жителей города их, говоря: "пойдем и будем служить богам иным, которых вы не знали", - то ты разыщи, исследуй и хорошо расспроси; и если это точная правда, что случилась мерзость сия среди тебя, порази жителей того города острием меча, предай заклятию его и все, что в нем, и скот его порази острием меча" (Втор. 13: 13-15).

Христианское законодательство жестоко карало за вероотступничество и на Западе, и на Востоке. К примеру, в 1605 году, согласно летописным сообщениям, "голова Стрелецкой Смирной Маматов из Грузии побежал в Кизылбаши и там обусурманился, поял жену. И царь его велел за то казнить разными муками: "Ты де покинул веру христианскую да обусурманился!"" Способ казни, уточняет "Новый летописец", составлен в окружении Патриарха в 20-е гг. XVII в.: "Бусурмана Смирного сведал, что он убусурманился, повелел ему дать разные муки, а напоследок же его окаянного велел обдать нефтью и повелел зажечь. Тут окаянный скончался".

Согласно Соборному Уложению 1649 года, иноверец, обративший православного в свою веру, подлежал смертной казни: "А будет кого бусурман какими-нибудь мерами насильством или обманом русскаго человека к своей бусурманской вере принудит, и по своей бусурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма, и того бусурмана по сыску казнить, зжечьогнем безо всякого милосердия". С самим соблазненным предписывалось поступать более гуманно: "Отослать к Патриарху, или к иной власти, и велети ему учинити указ по правилом Святых Апостол и Святых Отец". Однако на практике это тоже могло закончится костром. К примеру, в 1738 г. в Петербурге был сожжен капитан флота Возницин, перешедший в иудаизм и даже сделавший себе обрезание (вместе с ним был сожжен и миссионер, смоленский еврей Борух Лейбов). В том же году сожгли башкира Тойгильду Жулякова, перешедшего из ислама в православие, а затем вернувшийся к вере предков. А в июне 1740 г. за переход в мусульманство был казнен известный рудознатец казак Исаев.

Не отличались излишней гуманностью к отступникам и иудеи. Правда, соответствующих юридических полномочий они обычно не имели. Однако, получив их, действовали так же, как их христианские и мусульманские соседи. К примеру, в средневековой Испании католические короли даровали некоторым общинам привилегию казнить евреев, обратившихся в ислам. И, как свидетельствует историк Давид Ниренберг, этим правом испанские евреи охотно пользовались.

Этот исторический экскурс можно продолжать еще очень и очень долго. Однако даже приведенных фактов вполне достаточно, чтобы признать, что нет никаких оснований считать христианство или иудаизм исторически более "терпимой" религией, чем ислам.

Разумеется, здесь мне могут возразить, что зачем вспоминать все эти "дела давно минувших дней, преданья старины глубокой", если нынешние христиане и иудеи, в отличие от нынешних мусульман, никого за религиозные преступления не казнят, и грозят вероотступникам исключительно духовными карами: отлучением от Церкви, лишением посмертного Спасения и т.д. Однако почему это так? Hе потому ли, что принцип отделения религии от государства, равно как и прочие демократические нормы, реализованы на христианском Западе куда последовательнее, нежели на мусульманском Востоке? Поэтому за то, что в Европе или Америке не казнят сегодня за вероотступничество, следует в первую очередь благодарить не духовенство, но многочисленных просветителей и реформаторов, нередко, кстати, выступавших с резко антиклерикальных позиций.

Можно, конечно, спросить, почему подобные идеи взросли почти исключительно на христианской почве. Однозначного ответа на этот вопрос у меня нет. Возможно, речь действительно идет о каких-то культурно-исторических особенностях христианской цивилизации. Однако не исключено, что появление подобных идей – дело всего лишь времени. Ведь мусульманская цивилизация гораздо моложе христианской: по исламскому календарю, на дворе сейчас не XXI, а только XVвек. А в христианской Европе вероотступников жгли еще в XVIII-м.

Так что новый иранский закон вовсе не свидетельствует о какой-либо особой нетерпимости, присущей именно исламу. Он просто напоминает всем, живущим на благополучном и веротерпимом Западе, что может случиться, если религиозные амбиции не сдерживаются общепринятыми представлениями о правах человека.